Где-то в сибири…

Агинский Дацан.

В Чите холод другой, сухой. Минус 33 показывал термометр на вокзале. Одежда не помогала, холод проникал до костей. В прямом смысле. Всё тело ныло и болело. В Улан-Удэ поехали на электричке вроде уссурочки. Здесь не говорят уланудэшечка. Просто электричка. Езды где-то 5-6 часов. Улан-Удэ — копия Владивостока. Если ночью забросить человека в спальный район, то отличить невозможно. Только по названиям улиц, по холоду и бурятам.

– Нет в Бурятии не холодно, — сказала якутская девушка. — В Якутии холодно.

Был восточный новый год. Мы ехали на машине, в Агинский дацан. На службу.

Опоздали. Народа было очень много. Отличить бурята от тибетца, когда он обрит, не местному – невозможно. Буряты исповедают ламаизм. Такое ощущение, что попал в Тибет. Читали мантры дули в трубы испускали благовония. Слово бурят переводится как – предатель. Когда Чингисхан совершал свои ратные подвиги, некое племя предало его. Он назвал их бурятами и прогнал. Так гласит легенда.

Всё организовал наш друг, целитель и астральный путешественник Чингиз. Он заранее узнал, что Нетленного Ламу, Хамбо Лама Итэгилова будут выставлять сегодня ночью. Монахи сверялись по лунным календарям, высчитывали наиболее благоприятные дни и выставляли его, чтобы простолюдины могли узреть великое чудо, сделать семь кругов вокруг и попросить, чтобы снизошла на них благодать внеземная. Ну, или просто любое желание.

Практически никто из тех, кто пришёл на службу, не знал, что будут выставлять Ламу.

Знали лишь горстка посвящённых. Вообще, титул Хамбо Лама учредила Екатерина Вторая. Когда разрешила исповедовать исконные религии народов.

Наверняка все знают историю Нетленного Ламы, поэтому я не буду её приводить. Скажу только, что ему повредили нос — или горе-учёные, или монахи, когда доставали.

Служба закончилась. Мы с нетерпением ждали в машине часа икс. На часах был час ночи. Чингиз то убегал, то прибегал из монастыря. Следил за информацией. Нас возил муж якутской девушки, у которых мы остановились, и его друг. Они ездят за машинами во Владивосток. Рассказывали друг другу всякие истории.

Хаддаки мы купили заблаговременно. Хаддак это что-то типа шарфа определённого цвета. Прикасаться к ламе напрямую нельзя. Только через хаддак. Смотрим, бежит Чингиз и машет рукой, мол началось! Волнению моему не было предела. Когда входил в монастырь, аж коленки тряслись. Читать и фото смотреть это одно, а видеть и ощущать это совершенно другое. Чтобы наиболее красочно и достоверно описать момент, когда я его увидел, я рекомендую пересмотреть эпизод кинофильма «Матрица», когда Нео, уже слепой, идёт в мире машин. И как от него в разные стороны расходится золотое сияние. Здесь было то же самое. Первая мысль, которая возникает — то, что он очень добрый. Большой и добрый. Закрываешь глаза и лучи, лучи… Нас было немного, человек 20 плюс группа из Монголии.

Лама сидел высоко над полом, в специальном металлическом застеклённом ящике, поддерживающем определённую температуру. Но сейчас стекло было убрано, и ничто не отгораживало его от людей. По бокам стояли монахи-охранники. Нужно было ходить кругами, вокруг него. Подождать своей очереди, подойти к нему, поздороваться, поклонится, прикоснуться хаддаком к хаддаку, что вложили в руки Ламе. Ну и поговорить, попросить чего-либо. Затем, идя назад (по правилам, к нему нельзя поворачиваться спиной), снова встать в очередь. И так семь или десять раз. Вскоре нужно было идти мне. Я волновался. Чингиз подошёл к огромному буряту-Настоятелю и попросил разрешения прикоснуться к Ламе — мол, люди из Владивостока аж приехали. Монах молча кивнул.

Чингиз шепнул мне, чтобы я стоял столько, сколько надо. Я кивнул. Когда подошла моя очередь, я так волновался, что напрочь забыл, что нужно делать и говорить. Те слова просьбы, что я проговаривал про себя, улетучились, как дым благовоний. Вместо этого я попросил то, о чём совсем не думал. Я думаю, что попросил я именно того, что было по настоящему важно. А не то, что я навыдумывал. Это шло изнутри. А потом я взял его за руку. Во мне 182 роста и мне пришлось тянуться, что бы дотронутся до него. И я не просто коснулся, а взял его за руку, как старого друга. Монахи ползали перед ним на брюхе, в прямом смысле. А я почему-то подумал, что ему будет приятней дружеское отношение, чем слепое поклонение как божеству. Кожа у него тёплая и шелковистая. Если с закрытыми глазами взяться не отличишь от живого. И уж никак невозможно сказать, что это рука покойника. Сначала ничего не происходило. Я забил на всех, на очередь и просто стоял и держал его за руку. А потом началось. Сначала пересохло во рту. Аж губы потрескались, влага моментально куда-то ушла. И по руке от него ко мне пошла какая-то энергия сила. Медленно, я чувствовал, как это что-то голубого цвета проникает в меня. Я потерял счёт времени. Это сродни электричеству. Я как будто заряжался от него. Через некоторое время меня начало трясти. Всё сильней и сильней. Когда я понял, что сейчас упаду, отпустил руку.

Много позже по пути назад, в машине, Чингиз рассказывал про то, как он возил к Ламе неизлечимых больных и что сними происходило потом. Но я его не слушал. Я был сосредоточен на собственных ощущениях. Руки и тело были как будто полыми, и внутри всё было покрыто густым, голубым, тёплым инеем. И очень медленно, опоясывая тело и руки, вверх поднималось кольцо то ли инея, то ли света. Оно шло довольно долго. И задержалось на голове на расстоянии двух пальцев от бровей. Задержалось, и медленно сошло на нет на макушке…

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>